Продолжаем публиковать произведения, присланные на Открытый литературный конкурс «Своя песня» им. В.И. Юровских, учреждённый Центром русской народной культуры и Общественным движением «За культурное Возрождение» в 2009 году.
Сегодня предлагаем вашему вниманию рассказ Н. Томиловой из Шумихи.
ГЛАВНАЯ ОБЯЗАННОСТЬ
Александр Николаевич стоял в кухне и смотрел в окно, провожая взглядом внучку. Она легко выскочила из подъезда и поспешила в сторону остановки. На улице темно, Александр Николаевич различал только силуэты немногих еще в такой ранний час прохожих, но Оксану, конечно, узнал, она оглянулась и помахала ему рукой. Это была их маленькая традиция: он провожал ее взглядом до поворота, пока она за ним не скроется, а она знала, что он стоит и смотрит, и обязательно оглядывалась. Почему это так важно было для него, он и сам не знал, но всякий раз радовался, что она о нем помнит.
«Пусть у тебя сегодня все будет хорошо» - пожелал Александр Николаевич ей вслед и сегодня. Он жил с внучкой уже давно, точнее она с сыночком жила у него, своей квартирки у нее еще не было, и почему-то ей было проще жить с дедом, а не с матерью, хотя все ладили между собой и жили дружно.
- Ну, вот, одну проводил, - Александр Николаевич посмотрел на часы, - о, время-то уже скоро семь, - покачал он головой и отправился в комнату правнука.
Александр Николаевич на ногах уже с пяти часов, бутербродов внучке приготовил, кофе, как она любит: горячий с сахаром, а она и поспала лишних полчаса, и это его тоже радовало. «Они ведь молодые, им поспать хочется, а мне не спится, хорошо, что хоть чем-то могу пригодиться» - рассуждал он. Но были у него и другие обязанности, которыми он и вовсе гордился: правнука Сашку в школу собрать и проводить. Да, в свои восемьдесят четыре года он, по его мнению, выполнял главное дело своей жизни: принимал активное участие в воспитании правнука, которого и назвали-то в его честь. Девчонки его, и дочь, и внучка, одинокие, только и знают, что работают, поэтому Сашка-маленький был на его попечении с самого, можно сказать, рождения. Сам Александр Николаевич давно овдовел и жил один, поэтому, когда внучка родила Сашку, предложил ей к нему переехать, ведь удобнее ему с ребенком оставаться, когда Оксана на работу уходила. Да доверяли прадеду совсем кроху Сашку, потом водил Александр Николаевич правнука в детский сад, теперь вот собирал и провожал в школу. Нет, собирался, конечно, Сашка сам. «Он у нас самостоятельный», - рассказывал с гордостью прадед, но на всякий случай проверял портфель ученика и провожал его до школы.
Александр Николаевич зашел в комнату правнука, будить Сашку было жалко: как же он сладко спит. Старик вновь посмотрел на часы: «Ладно, пусть еще поспит пять минут, - решил прадед, присаживаясь рядом на стул, - утром ведь сон-то самый желанный».
«А меня ведь мамка в четыре часа будила», - вспомнилось ему вдруг свое военное детство. Мать его будит, уговаривает, а у него, как говорится, вся душа спит:
- Вставай, Саша, вставай, милый.
- Сейчас, мам, - отзывался он, но никак не мог проснуться.
- Надо, Сашенька, надо, - просит она его снова.
- Встаю, встаю, - отзывался Сашка, но снова проваливался в сон.
- Вставай, родненький, вставай, не дай бог не успеешь,- терпеливо уговаривала Анна Макаровна, гладя его по голове.
Сашка вставал кое-как, отнекаться или отказаться от своей обязанности, боже упаси, ему и в голову бы не пришло, он понимал, что в свои одиннадцать лет он едва ли не главный кормилец в семье. Спотыкаясь, доходил он до умывальника и совсем просыпался только тогда, когда ополаскивался холодной, иногда просто ледяной, водой.
- Ну, вот и хорошо, - устало говорила мать, - беги, милый, беги.
Сашка наскоро одевался, брал удочку, приготовленных с вечера червей, и бежал на речку, ему обязательно надо было до шести часов наловить рыбы, хоть сколько-нибудь. Немного хлеба, картошки и воды не спасали от голода. «А вот рыбка все-таки хоть какая-то существенная еда»,- так приговаривала мама. Она из улова то уху варила, то тушила рыбу в сковородке, и наедались они утром на целый день, конечно, если улов был неплохой, а так все впроголодь, да впроголодь, хорошо хоть, что они вдвоем с мамкой, а то неизвестно, как бы и выжили.
Александр Николаевич вздохнул и задумался, ему вспомнился один случай: как-то раз выскочил он с удочками, а на дворе-то холод настоящий, вроде бы середина сентября только, а приморозило, как никогда. Вспомнил, как почувствовал озноб даже под cтаренькой отцовской фуфайкой и пожалел, что носки потеплее не надел, но возвращаться не стал – примета плохая. Добежал до речки, согрелся немного, а там другая беда: ледок у кромки образовался. Разбил его удочкой, удочка-то самодельная, палка - палка и есть, и когда удочку стал закидывать, поскользнулся, не упал, но в воду холодную ступил. Обожгла водица худую, без того замерзшую ногу Сашки. Александр Николаевич улыбнулся: ведь он тогда, совсем ребенок еще, выругался матом, как заправский мужик, откуда только слова-то такие нашлись. Но решил, все равно не возвращаться домой без улова, иначе остались бы они с мамкой голодными на целый день. Сейчас он не смог вспомнить, наловил ли в то утро рыбы, ведь холодно было и темно, какая уж там рыба. Снял он тогда сухой носок да переодел на промокшую ногу, так и стоял: одна нога босая в худеньком ботинке, другая в носке, но в сырой обувине. Чем бы это могло закончиться, если бы не мамка. Слышит Сашка: кричит она его, он оглянулся на голос, едва-едва различил ее силуэт.
- Здесь я, мам, - закричал, - прямо иди, а теперь правее. Она быстрехонько добежала, запыхалась.
- Я вышла во двор, батюшки, холод-то какой, а ты ведь раздетый почти убежал, я вот шалку принесла, да носки.
Она закутала его, как маленького: на груди крест-на-крест шаль перекинула, подвязала сзади, может в другой раз он бы сопротивлялся, но только не в этот.
- Надень носки-то еще, всё потеплее будет, сына.
Сашка не рассказал ей, что промочил ботинок, молча надел носки и почувствовал, как же ему стало тепло.
- Побегу я, Сашенька, а то управиться не успею, - прижала мама на мгновение Сашку к себе да и убежала, будто и не бывала, а Сашке шалка душу греет. По сей день греет.
«Вот оно сердце-то материнское, - опечалился Александр Николаевич, - чего вдруг вспомнил?» – он оглянулся на правнука.
- А то и вспомнил – жалко мне Сашку-то будить, спит как сладко.
Он посмотрел на часы: ну еще две минутки. Ему вдруг нестерпимо жалко стало свою мать: да как же она-то его будила, ведь, наверное, жалела его, и рыба эта не спасала от голода, то хлеба нет, то картошки, хотя… спасала, конечно. Александр Николаевич поморщился. «Как сейчас-то люди хорошо живут, как хорошо, - вздохнул он, - живут хорошо, а счастливых мало, песен-то не поют». Он посмотрел на Сашку, потом на часы – надо будить, а то опять рассердится внучок-то, поздно, мол, будишь, опоздаю в школу. Ох, и пострел, каждое утро упрекал прадеда. Александр Николаевич тихонько посмеялся и порадовался.
- Саша-а, - позвал он правнука.
И Сашка тут же соскочил с дивана, будто и не спал вовсе.
- Деда, ты опять, - Сашка сделал сердитое лицо, взглянув на будильник.
«Он ведь уже и время знает», – и тут гордился прадед Сашкой.
- Опять ты поздно, деда, - ворчал ученик, быстро одеваясь, - я ведь опоздаю.
- Не опоздаешь, не торопись, - спокойно говорил Александр Николаевич и еще больше любил Сашку за то, что ему так нравится в школу ходить.
Учился Саша прилежно, учительница его хвалила, и в этом тоже была не малая заслуга его, Александра Николаевича. Вечерами он помогал правнуку выполнять задания. Правда, заданий еще никаких особенных не было, Сашка в первый класс только пошел, но они добросовестно читали сказки и рассказы, пересказывали сказки по картинкам, старательно выписали буквы и цифры сначала в черновике, потом также старательно переписывали в чистовик, да много чего делали вместе. Повторяли все неоднократно, да так, что Сашка иногда даже задачки по математике наизусть знал. «Память у него феноменальная» - с гордостью рассказывал прадед своему другу Андреичу.
А Саша-маленький между тем быстрехонько умылся, оделся, и уже в кухне за столом сидит:
- Деда, я всего один бутерброд съем, не хочу больше.
- Вот торопыга! Голодный будешь, - предупредил дед.
- Да нас после второго урока накормят в школе, а то я там булочку не могу доесть, а булочки там вкусные дают.
- Ну, как знаешь, - согласился Александр Николаевич.
- Деда, ты меня сегодня точно не пойдешь провожать? – дожевывал бутерброд первоклассник, уж очень хотелось ему самостоятельно в школу убежать, а деда это немного огорчало: «Как же сам, а я что делать буду? – полушутя, полусерьезно спрашивал правнучка накануне, - это же моя главная обязанность - в школу тебя проводить». «А ты телевизор смотри или книжку почитай, ты же любишь» - серьезно посоветовал тот, но тут же подошел к деду, обнял и заглянул в глаза: «Ну, деда-а…». Что тут скажешь? Так что порешили на семейном совете: пора Сашке одному в школу ходить, без сопровождения.
- А может все-таки проводить, Саша? – предложил прадед.
- Нет, деда, мы же договорились! И мама сказала, что я сам могу дойти, - Не успел Александр Николаевич оглянуться, а Сашка уже портфель в руках держит, ну до чего же шустрый ребенок, все быстро делает и все у него получается ладненько да складненько! «Маленький, юркий, белобрысенький, точно, как я в детстве» - улыбался старик, глядя на ребенка.
- Ну, ладно, ладно, иди, не до женихов же мне тебя водить за ручку, - подразнил правнука на прощание.
Сашка на радостях пулей выскочил из квартиры, а Александр Николаевич поспешил к окну, проводить Сашку хоть одним глазком до поворота. Вот выскочил внучок из подъезда и бежит, не останавливается.
- Вот чего бежит-то, не опаздывает ведь, да и я за ним не побегу, не угнаться мне, - посмеивался, глядя вслед Сашке. А тот перед поворотом все-таки остановился, оглянулся, помахал деду рукой и скрылся за домом.
- Догадался,- обрадовался дед, он улыбался и чувствовал себя счастливым, но тут же его охватило беспокойство: а если на дорогу выскочит Сашка ненароком? А если собака?
- Да нет там никаких собак, и до школы недалеко, - успокаивал Александр Николаевич себя, постоял еще немного, потом присел на стул, но что-то не сиделось, встал, снова выглянул в окно, Сашки уж и след простыл, снова подошел к столу, маята одна да и только, убрал со стола чашки, вымыл их, пошел в зал.
- Телевизор что ли включить в самом деле, - постоял, посмотрел на телевизор, да так и не включил, - ну его, - отмахнулся от телевизора и снова подошел к окну.
- О, людей-то сколько, и все торопятся куда-то, - он любил наблюдать из окна и за людьми, и за птицами, да даже просто за погодой, - на работу торопятся люди, поди уж опаздывают некоторые-то, время-то уж восемь доходит, вон бежит, спотыкается, - посмеялся над незадачливым спешащим прохожим, - точно опоздает.
- А пойду- ка я прогуляюсь, – решил он вдруг, направился в коридор, наскоро оделся и поспешил на улицу.
- Прогуля-я-юсь, - передразнил себя, когда вышел во двор. Он быстро шел в сторону школы, еще дома он понял, что беспокойство за Сашку не даст ему покоя. Уж лучше сходить в школу, посмотреть, что тот на месте и успокоиться. Он еще не знал: или в класс заглянет, или конца урока дождется… «Нет, в класс заглядывать не буду, - решил на ходу, - рассердится Сашка». А как же узнать, что он на уроке? «Да там он, на уроке», - отмахнулся от непрошенных мыслей Александр Николаевич и рассердился на себя, но в школу зашел.
- Здравствуйте, - подошел к охраннику, - давно урок начался?
Молодой мужчина в форме кивнул в ответ:
- И десяти минут не прошло, а что внук что-то дома забыл?
- Да, нет, ничего не забыл, - растерялся дед.
- Один сегодня в школу ушел, первый раз, а я вот беспокоюсь,- оправдался затем Александр Николаевич.
- Добежал, - протянул мужчина в ответ, - видел я его, пронесся, как ураган.
- А вы что же, помните его?- недоверчиво спросил прадед.
- Я и вас помню, за этим здесь и приставлен, - важно заявил секьюрити.
- Вон оно что, - протянул Александр Николаевич, но тут же снова засомневался, - и что же всех помните?
-Ну-у, - замешкался с ответом охранник, - надеюсь, что всех, - добавил уверенно.
- Это хорошо, - немного успокоился Александр Николаевич, - с одной стороны – хорошо, что помните и приглядываете, а с другой стороны – в наше-то время никаких охранников в школе не было.
- Так и я учился, никаких охранников не было, - охотно отозвался мужчина.
- Да, беспокойное время, - повздыхал нечаянный посетитель, потоптался еще на месте и махнул рукой, - ладно, пойду и правда прогуляюсь, - не захотелось ему о нынешнем времени рассуждать, да и что тут рассуждать: время как время, да и не выбирают его, как говорится.
Охранник кивнул в ответ и понимающе улыбнулся:
- Не беспокойтесь, все будет хорошо.
Это обещание или, быть может, утверждение порадовало и совсем успокоило Александра Николаевича, он вышел на улицу, посмотрел по сторонам. Солнце уже поднялось, протянулись длинные тени от домов и деревьев, прохожих стало меньше, и никуда они уже не спешили, и он никуда не спешил, а просто шел вдоль улицы. «Пойду-ка я на солнышко» - решил он и направился в сторону парка. В парке выбрал самую «солнечную» скамеечку, так он мысленно ее окрестил, присел, огляделся: немноголюдно. «Вот хоть полдня просижу, а вряд и кто знакомый пройдет, а уж про друзей и говорить нечего, почти все ушли. Надо завтра к Андреичу сходить, попроведать, а то не виделись давно, совсем одряхлел старина, если бы не Анна, давно бы уж тоже убрался. Расскажу ему про Сашку-то…» - о чем бы ни думал Александр Николаевич, он все равно мысленно возвращался к своему любимому правнуку.
«Да, как-то незаметно и Сашка подрос, самостоятельным становится, а что тут сделаешь, не остановишь ведь время-то, - размышлял, подставляя лицо теплому солнцу, - прогуляюсь немного, посижу, погреюсь, да и домой пойду, Сашка из школы-то скоро придет».