Продолжаем публиковать произведения, присланные на Открытый литературный конкурс «Своя песня» им. В.И. Юровских, учреждённый Центром русской народной культуры и Общественным движением «За культурное Возрождение» в 2009 году.
Сегодня предлагаем вашему вниманию рассказы Ирины Килуновой из села Маслянского Шадринского района.
СТЕНА
Свинцовые тучи набухли и потемнели. Влажно дыша, они медленно проплывали совсем низко над землей, грозя вот-вот излиться потоками воды. Душный ветерок стих.
Звенящую, безжизненную тишину прервал нарастающий гул. Он доносился откуда-то издалека - грозный и неумолимый, закладывал уши, внушал беспокойство и страх.
Внезапно лопнуло, зарыдало небо, с муками и стоном разродилось проливным дождём.
От неожиданности я замерла на тропинке, ведущей к дому, силясь понять происходящее. Светлые живительные струи сердито кипели в полуметре от меня. Достаточно было протянуть руку и коснуться их ладонью.
Ливень превратился в серую непроницаемую стену, чётко отсекающую реальность от фантазии. Это была черта, рубеж грандиозной высоты, уходящий в никуда, граница, разделяющая свет и тьму.
Несколько мгновений казались вечностью. В голове царила сумятица. Тысячи чувств теснились в душе: восхищение и восторг, недоумение и удивление, любование, трепет, испуг. Растерянная и оглушенная я стояла с гулко бьющимся сердцем не в силах сдвинуться с места, преклоняясь перед этой мощью, силой, гневной тирадой Господа Бога. Не отпускало ощущение, что мы - крохотные песчинки в безбрежном океане, бессильные и зависимые от прихоти волн, дуновения ветерка.
- Человек, знай свое место! – хотели сказать древние, соорудив колоссальные храмы и пирамиды, поражающие своей монументальностью.
«Ты всего лишь раб Божий!» – утверждают все религиозные учения. Но как же не хочется исполнять чью-либо волю. Вся наша сущность бунтует против этого, отстаивая свои права на самоопределение. Мы норовим изменить мир, тужимся прогнуть его под собственное «я», воображая себя великими, суетимся, хитрим, лукавим, изворачиваемся, рвемся к власти, демонстрируя свое превосходство, превращаясь в итоге в самых настоящих рабов денег, вещей, обстоятельств. В том, что происходит вокруг, скрыт какой-то, известный только Всевышнему, особый смысл, который не дано понять простым смертным, а у нас – амбиции, а нам – всё мало, а после нас – хоть потоп…
Редкие тяжёлые капли по-лягушачьи зашлёпали вокруг меня по сухой истомившейся земле. Они падали, поднимая вверх махонькие пёрышки пыли, рассыпались голубыми прозрачными бусинками и тотчас впитывались в почву. Небесный водопад двинулся в мою сторону и торопливо зашагал дальше.
Я всё стояла, уже промокшая до нитки, но радостная и просветлённая, точно увидевшая чудо. А ведь это был обыкновенный дождь…
ВЕЧЕРНЯЯ РАПСОДИЯ
Каждый вечер, когда уже закончены дела, я сажусь на свою любимую скамейку в саду, любуюсь закатом, привожу в порядок свои мысли и затихаю в каком-то оцепенении.
В деловой текучке, в круговерти проблем перестаёшь обращать внимание на многие вещи. Я закрываю глаза и слышу, как шелестит листва на деревьях. Призывно замычала корова. С полным выменем она спешит с пастбища домой. Молоко струйками чиркает по ногам, по пыльной траве, оставляя на ней белые живительные капли.
Где-то вдалеке живет своей жизнью автомобильная трасса. В высоких звуках, доносящихся оттуда, я узнаю пение «икарусов», басистые жалобы большегрузных машин, лёгкое шуршание юрких легковушек. Все эти звуки сливаются с мерным гудением величественных комбайнов, до самых потёмок деловито убирающих хлеб на полях.
Гортанно кричат грачи. Огромной стаей они возвращаются к своим гнездовьям. Облёт для молодняка закончен. Совсем скоро полетят они в дальние края навстречу новому и удивительному.
Сосед методично стучит молотком, что-то мастерит. Я представляю его усталое сосредоточенное лицо, крепкие мозолистые руки и как будто слышу ту незамысловатую мелодию, которую он тихонько мычит сквозь прокуренные, желтоватые от табака усы:
- Ромашка белая-а, лепесточки нежные-е.
Слов этой песни он, конечно, не знает, но припев засел у него в голове, точно заноза. Он повторяет его уже в тысячный раз, и работа споро, в такт музыке, продвигается вперёд.
Взвизгивая, затявкал соседский пёс Кустик. Чрезвычайно маленький, размером всего с кошку, он оказался отличным сторожем – яростным и звонким. Увидев постороннего, пёсик сердито бросается вперёд и грызёт доску, которую хозяева поставили под воротами, чтобы куры не выбегали на улицу.
Итак, я подумала: «Кустик залаял…» - и улыбнулась такому каламбуру, представив, как кустик молодой смородинки, ощетинившись зелёными листочками, отчаянно гавкает на непрошенного гостя.
Вообще, сельские жители очень любят называть своих собак Кубиками, Мухами, Шариками, а коров – Мартами, Апрелями, Майями, Жданами. Лишь однажды я слышала, как одна хозяйка-оригиналка кликала молоденького бычка: «Буцефал! Буцефал!» Наверняка он был назван в честь коня Александра Македонского.
Резко застрекотали сверчки в траве. Ну, теперь они не успокоятся до глубокой ночи, показывая друг перед другом своё мастерство. Я уже как-то привыкла засыпать под их неназойливое «пение» и, с приходом холодов, мне будет их очень недоставать.
Вечером в природе воцаряется необыкновенная тишина. Воздух становится прозрачным, и в наступившем безмолвии отчетливо слышатся гудки тепловозов, находящихся в нескольких километрах от нас, ультразвук пролетающего высоко-высоко самолета, жужжание пчёл, возвращающихся со взятком в ульи, низкий гуд мохнатых шмелей, допоздна собирающих цветочный нектар, звонкий детский смех с соседней улицы.
На своей любимой скамейке я думаю о том, что именно так звучит музыка мирной жизни и что есть совсем другие звуки, которые не дай бог услышать нам и нашим детям…